Тот, у кого пил кто-то из родителей, меня, наверное, поймет. На просторах нашей Родины пьющие отцы и матери не редкость. Скорее, правило.
Алкоголик не справляется с жизнью и не справляется с самим фактом своей зависимости. Он отрицает этот факт. Он не справляется со своими ужасом, виной и стыдом. Просто делает вид, что ничего не происходит. Или что этого больше не повторится. И все отрицаемое по закону сохранения энергии не исчезает, а достается тем, кто максимально открыт чувствам. Детям.
Ребенок понимает… Я понимал, что это неправильно. Я видел разрыв между папой трезвым и папой пьяным. Я не мог про это говорить никому. Ни друзьям в школе. Ни учителям. Это значило бы позорить семью и папу. Ни бабушке – его маме. Ведь я ее так любил, и знал, что ей это невыносимо слышать. То есть мне никто не запрещал. Это как-то и так было понятно.
В алкогольных семьях дети травмируются конкретно и навсегда. С гарантией. Приобретая ряд личностных особенностей.
Поэтому таким, как мы, очень помогает и психотерапия, и чтение хороших книг по зависимости – таких, как «Взрослые дети алкоголиков». Книга не то чтобы исцеляет. Но позволяет увидеть свои особенности как типовой симптом детей из зависимой семьи, а не как персональную ненормальность. Мне в свое время ее посоветовала хорошая девочка, у которой была пьющая мать, и которую она похоронила в 17 лет. Почти ничего не помню из книги, кроме чувств горя и облегчения одновременно.
Расскажу, как на меня повлияло детство в зависимой семье. Возможно, вы узнаете себя. А лучше за системным взглядом почитать тех же «Взрослых детей алкоголиков». Еще лучше – пойти на личную терапию. Адекватный Другой – тот, кто нужен, чтобы помочь вам засадить новыми деревьями выгоревшие пустоши вашего прошлого и вашей жизни.
Итак, как отразилось (в порядке прихода в голову):
1. Много стыда. Важно, «что подумают люди». Это учит детей обращать внимание на мнение других, а не на свое. Мешает предъявляться – быть в центре внимания, быть заметным. Часто и много стыдно и за себя, и за других. Так, что и перестаешь это замечать. Одна из задач в терапии, например, вернуть себе способность замечать свой избыточный стыд. А потом и отказаться от него.
2. Вина. И ответственность за другого. Алкоголик снимает с себя ответственность. Как бы отщепляет ее. Ответственность – такая штука, что кто-то ее все равно возьмет. Она не может лежать просто так (спросите руководителей – лидерство и ответственность не валяются на земле). Ребенок с магическим мышлением хватает ответственность автоматом. Он хочет справиться с проблемой, чтобы папа не пил. Например, он – то есть я, и моя сестра придумывали разные «приметы», что я сделаю, чтобы папа сегодня пришел домой нормальным. Формируются различные навязчивые ритуалы. Типа идти в садик и наступать только на определенные плиты на дороге и т.п. Дети алкоголиков становятся маленькими ответственными
взрослыми с детскими глупыми мозгами и скудным опытом. А вина возникает автоматом – я же не справился, приметы не сработали – папа по-прежнему пьет. В будущем эти дети легко будут чувствовать вину и ответственность и за себя, и за того парня.
3. Склонность к контролю. Другого, мира, ситуации. Того, на что повлиять нельзя, как на пьющего родителя маленькому ребенку. Это и то самое «не могу спать, в интернете кто-то не прав». И ярость, когда что-то не соответствует моим ожиданиям. И сверхответственное отношение ко всему. И вера, что я должен со всем справляться. Что часто используют работодатели, зарабатывая на вас и вашей вине много денег.
4. Пристальное внимание к поведению другого. Независимо от запаха перегара я различал условные 50 оттенков в изменении поведения отца, 50 оттенков его состояния и опьянения. Которые были чреваты различными последствиями. От просто мерзкого поведения до откровенно жуткого. Думаю, такая наблюдательность и внимание к поведению другого и привели меня в консалтинг, менеджмент, HR, а потом и неизбежно в психологию. С какого перепуга иначе так пристально вглядываться в другого?
5. Недоверие к миру. Базовое. Мир крайне нестабилен. Мир – это хаос. Родители же – это целый мир. Почти боги. И вот твой бог – сегодня любящий и светлый, а завтра жалкий, послезавтра отвратный, а может быть и вообще – дьяволом. И это убеждение укрепляется день за днем, и год за годом. Отсюда крайне болезненная реакция на нестабильность – отмену планов, например. Кто-то становится навязчиво упорядоченным – в чем-то наводит порядок вокруг себя до сумасшествия. А в чем-то варится в хаосе. Знаете вот это: идеальный порядок на рабочем столе или на кухне, но бардак в отношениях или в голове…
6. Недоверие к себе. Мы берем пример с родителей. Если мой отец был нестабилен и не мог на себя рассчитывать, откуда я знаю – что я сам могу «отмочить»? Могу ли я себе доверять и опираться на себя? Эти сомнения портят жизнь. С другой стороны, сомнения – антидот от оголтелой и тупой уверенности в свой правоте. Они иногда подталкивают к поиску истины. К глубокому изучению вопроса. В любой сфере. Если трансформировать свой травматический опыт, навык сомневаться будет не лишним.
7. Недоверие к другому. Это понятно. Самые важные другие нас подводили. Регулярно. Так регулярно, что это стало опорой. Не доверяй – не ошибешься.
8. Кстати, о правде. Вранья вокруг детей алкоголиков, как я писал, много. Дети и сами врут. Врут окружающим, что все хорошо у них. Врут себе, что папа бросит пить и жизнь наладится. И при этом очень болезненно относятся к неправде. Или к тому, что «правда» изменчива. Поэтому в отношениях с нами не просто. Не прощаем обмана, необязательности.
9. Болезненное восприятие, когда что-то не выполняется. Самые ценные детские мероприятия с папой – клейка модели корабля, обещанная рыбалка, путешествие или обещались и не выполнялись, или потом бросались. Когда что-то срывается – острая реакция – злость, обида.
10. Агрессия. Много агрессии, резких, убивающих слов. Много оценки себя и другого. Много войны. И внутри и снаружи. Готовность к насилию. И применить его к другому, и ожидание его в свой адрес. Ведь мир в детстве раскололся на черно-белый. Папа пьяный – папа трезвый. Папа мирный, папа страшный. Много войны в жизни ребенка. Так формируется нездоровая погранично организованная структура личности. У нас в
бывшем СССР, как говорят некоторые эксперты, до четверти населения таковы. Хотя в более здоровых местах это процентов пять от населения.
11. Отношения. Мы тащим в них весь свой «бэкграунд». Нестабильность и жажда стабильности, недоверие и жажда довериться, надежда на спасение и убежденность, что все равно будет плохо, вина и обвинение, скрытность, желание контролировать, непримиримость к неправде или невыполнению обещаний, смене планов, чувствительность к перемене настроения партнера, агрессивность… Все это, мягко говоря, не очень помогает строить гармоничные длительные отношения.
12. Много горя. Часто оно «под спудом». Скрыто под депрессией или злостью. За это горе уже никто не отвечает. Точно не наш сегодняшний партнер. Горе вполне объяснимо. Ведь у нас по сути было потеряно детство. Зато компенсаторно мы проявляем много любви к своим детям.
13. Одиночество, нежелание впускать людей в свою жизнь. В детстве я никого никогда не приводил из друзей домой. Сам не знал, почему. Забыл, что изначально боялся, что они увидят отца пьяным. Смотри п. 1. До сих пор я не люблю гостей, не люблю компании, междусобойчики, хотя со стороны так не скажешь. Ржу и валяю дурака. Но всегда стараюсь слиться с вечеринки. Мне там некомфортно.
14. Черный юмор, цинизм, пессимизм, множественный сарказм. Это понятно.
15. Пессимизм. Так тяжело переживать очередное крушение надежд, что лучше заранее приготовиться к худшему. Вера в плохой исход становится опорой и привычкой. С одной стороны, «выживают», конечно, «…параноики», с другой – как-то невесело так жить. И работать. Без веры в хороший исход двигаться тяжело и начинать что-то новое непросто.
16. Непереносимость неоднозначности жизни, людей, мира. Пытка то трезвым, то пьяным папой и невозможность совместить их в детском сознании в одном человеке, приводит к склонности видеть мир и людей плоско и однозначно. Хорошо-плохо. Зато мы точно знаем, что демоны есть в каждом человеке. И в себе тоже. Не понаслышке. Если удается в терапии переварить это, то выходит хороший жизненный опыт.
17. Мы часто долго терпим невыносимые условия, и находимся рядом с невыносимыми, разрушающими нас людьми. Почему? Как почему… Потому что так надо. Потому что а как иначе? Пример второго родителя. Который терпел, спасал и не бросал своего партнера. Как мама надеялась спасти папу, так и я должен нести свой крест. И в несчастливом браке, и на ужасной работе с ужасным начальником. Опять же, если долго терпим, потом взрываемся выплеском агрессии. Осколками убивая всех вокруг.
18. В то же время, чтобы спастись от кошмара мы с детства научаемся «отсекать» внутри себя близких людей. Чтобы выносить невыносимого папу, его нужно убить в себе – то есть убить в себе чувства к нему. И вот, став взрослыми, мы можем быстро и привычно вычеркнуть любого человека из своей жизни, как будто его и не было. С одной стороны, хорошо же – «и так будет с каждым!». С другой, мы неуклонно движемся к одиночеству.
19. Мы обязательно несем в себе механизм зависимости. Я могу не пить алкоголь, но зависимость проявится в чем то другом. Ведь есть сто тысяч и 50 оттенков зависимости.
20. Тяжело планировать. Ведь все наши планы могли разрушиться. Оставалось сидеть и ждать, пока в комнате смеркалось: какой придет папа, когда мама в вечернюю смену? Как пел Дядя Федор «мама на работе, папа где-то пьёт»…
21. Бросание начатого. Вот надоело мне писать это уже. И фиг с ним. И так много. Бросил. И не буду доделывать… Трудно делать системные большие проекты, такие как семья, например, отношения, бизнес. Либо они делаются на диком усилии и напряжении «скрипя зубами, и продвигаясь на четвереньках», что рано или поздно приводит к бросанию или непосредственному или «по уважительной причине» – скандал, запой, болезнь, смерть.
Кто причастен, тот узнает что-то свое или добавит, что я упустил.
И какая же тут мораль?
Сейчас я верю, что с «этим» (читай: «я», «моя жизнь», «моя история», «мое будущее») можно что-то сделать. Больше того! Оно (читай «я», «моя жизнь», «моя история», «мое будущее») ждет от меня, что я что-то сделаю с ним.
Леонид Кулик